Трудное детство Стаса Пьехи

Стас Пьеха пообщался с журналом «7 дней» и рассказал ему о своем детстве «золотого мальчика». Пока вся страна думала, что самый известный внук СССР живет, как сыр в масле, на деле все было гораздо прозаичнее и сложнее.

«Со стороны может показаться, что моя жизнь — сплошная сказка. Ну как же: родился в знаменитой семье, воспитывался в роскоши, жил комфортно… Словом, «золотая» молодежь, — размышляет Стас.- Но у меня ничего этого не было. Одевали меня, как говорится, во что бог пошлет. Помню, как пришли с мамой в «Детский мир», наскоро выбрали там какую-то курточку, и я в ней два года проходил. Ненавидел ее уже потом. Ездил я на метро, а не в автомобиле с шофером. Что касается денег… да, выдавались довольно приличные суммы на карманные расходы, и я, по своим детским потребностям, мог купить себе все, что хотел, — жвачку, игрушки, когда стал постарше — пиво, сигареты… Не знаю, может, деньгами родственники компенсировали свое отсутствие в моей жизни…»

В семье Пьехи все занимались карьерой, но Стас никого не обвиняет — у артистов не может быть по-другому. Стас и не помнит, сколько городов ему пришлось объездить с бабушкиными гастролями. «Я их не запоминал, для меня они все были одинаковыми, потому что, кроме дворцов культуры, где бабон выступала, ничего не видел. Пока шел концерт и Эдита пела, я, предоставленный сам себе, слонялся за кулисами, обычно крутился около рабочих сцены. Однажды мне надоело смотреть, как они играют в домино, и я побрел по закулисным закоулкам, поднялся по лестнице и вышел на крышу. По каким-то причинам проход туда оказался свободным, а людей, встречающихся мне на пути, не заинтересовало, куда это шлепает пятилетний мальчуган. Короче, я оказался на крыше и не нашел ничего лучшего, как начать кидаться камнями в прохожих. Большое счастье, что не свалился оттуда, и вызванный кем-то милиционер привел меня пред строгие очи Эдиты. Я, кстати говоря, ее гнева опасался, потому что она могла отчитать так, что мало не казалось. А когда стал постарше, и хорошего пенделя давала».

Несмотря на такую «беспризорность», Стас никогда не ощущал себя нелюбимым ребенком. «Наоборот, все во мне души не чаяли, особенно бабушка. Она очень радовалась моему появлению на свет, назвала в честь своего отца. А потом мне и фамилию сменили, чтобы я был продолжателем рода».

Стас не считает, что его детство можно назвать грустным. «Вообще-то я рос нормальным, хулиганистым и смышленым парнем. Быстро сообразил, что какие-то особенности жизни можно повернуть в свою пользу. Без особого труда удавалось освобождаться от опеки бабушкиных помощниц, которые, честно говоря, не так уж и рьяно за мной следили. И я зажигал на полную катушку, большую часть времени проводил в компании обычных дворовых ребят. Со своими одноклассниками мне было не так интересно, как в этих веселых уличных компаниях. Собирались мы в подвале одного из старых ленинградских домов. Постепенно вычистили его, вымыли, украсили, чем могли. Даже диван туда затащили. Там, предоставленные сами себе, сидели, болтали, музыку слушали, играли на гитаре. Когда стали постарше, к нам подтянулись девчонки — пошли танцы-шманцы-обжиманцы».

Профессиональным певцом Стас не хотел быть ни за что — считает, перекормили сценой в детстве. Поэтому сопротивлялся ей до последнего. После школы его отправили в университет под Лондоном, чтобы учил английский язык, через год для этих же целей — в Лос-Анджелес. «И вот, вернувшись из Америки, я решил выучиться на парикмахера. А что, думаю, умение стричь всегда пригодится. Мама меня поддержала, и я пошел на курсы при одной известной фирме. Может, кому-то эта история покажется странной, но она совсем не позорная. В конце концов, меня всегда тянуло к прекрасному, то есть к красивым девушкам. И моя мечта осуществилась. Работая на модных показах, я причесывал потрясающих красоток — длинноногих, с шикарными волосами. Помню, в Кремле проходил фестиваль парикмахерского искусства «Мир красоты», и я делал одинаковые основы под прически двадцати самым дорогостоящим моделям мира, которые работают исключительно с разными Готье, Шмотье… Представляете, двадцать красоток, в одних стрингах… Да я потом спать не мог три дня! Естественно, своих близких тоже стриг. Особенно маму, ее никогда не страшили смелые эксперименты».